В Верховном суде Абхазии завершились прения сторон по делу о похищении секретаря политсовета партии "Единая Абхазия" Ирины Дочия и убийстве одного из ее предполагаемых похитителей Дмитрия Озган.

В пятницу 17 января в Верховном суде Абхазии адвокаты обвиняемых по уголовному делу о похищении Ирины Дочия и вымогательстве полутора миллионов евро и об убийстве жителя Гудауты Дмитрия Озган имели возможность высказаться детально.

Бадри Есиава, Sputnik

Защита воспользовалась своим правом и в течение около четырех часов разбирала хронику обстоятельств похищения, давала оценку тому, как проводилось следствие, комментировала показания потерпевших и свидетелей. Адвокаты также обратили внимание на имеющиеся, по их мнению, несостыковки в деле.

Согласно версии следствия, похищение Ирины Дочия в июле 2016 года с целью вымогательства полутора миллионов евро совершили Алхас Дзидзария, Геннадий Блаб, Арден Чантурия, Джумбер Авидзба и Дмитрий Озган. Озган был убит в ноябре 2017 года. Обвинение настаивает на том, что убийство было совершено Алхасом Дзидзария по предварительному сговору с Астамуром Дзидзария, а мотивом преступления стал отказ Озгана поделить деньги, полученные от семьи похищенной Ирины Дочия.

Днем ранее, в четверг 16 января, прокуроры Надина Мукба и Эльвия Хазириши зачитали материалы уголовного дела и потребовали признать подсудимых виновными и приговорить их к лишению свободы на срок от 10 до 20 лет с конфискацией имущества.

Согласно материалам уголовного дела, Ирина Дочия была похищена поздно ночью 2 июля, в общей сложности ее удерживали в разных местах 44 дня.

Исходя из зачитанных в суде показаний потерпевшей Дочия, в частности, следует, что Геннадий Блаб удерживал ее в плену несколько дней и отпустил только после того, как она пообещала ему выплатить два миллиона рублей.

Однако адвокат Блаб Автандил Чкадуа видит все эти события в другом ключе. По его словам, Дочия привели к Блаб и сказали, что она грузинка, и ее отец воевал против Абхазии. Его попросили за ней присмотреть, однако о выкупе и подлинной личности похищенной ему якобы не было известно. Как только Блаб узнал, кто на самом деле эта женщина, он освободил Дочия, посадил в такси и оплатил проезд до Сухума, утверждает защитник. Перед этим Блаб связался с Дмитрием Озган и поссорился из-за того, что тот скрыл от него правду.

"Ваша честь, кто ему мешал и дальше ее держать? Разве кто-нибудь знал об этом, сотрудники милиции за ним гнались? Он сам изъявил это желание, потому что он узнал, кто она и понимал последствия. Поэтому решил отпустить ее", - сказал Чкадуа и добавил, что если его подзащитный был бы организатором преступления, то он не стал бы отпускать Дочия и вместо полутора миллионов евро требовать передачи двух миллионов рублей на территории России.

Он также выразил сомнения по поводу объективности следствия, которое не сумело установить личности организаторов и выяснить, кто те трое, которые похитили Дочия у ее дома в Сухуме. Помимо этого, адвокат заявил, что никаких доказательств телефонных переговоров с похитителями о передаче денег не было представлено суду.

Автандил Чкадуа также подчеркнул, что судить Джумбера Авидзба только на основании фотографий, где он изображен вместе со своим двоюродным братом Геннадием Блаб, нельзя. На кону жизнь человека, и ему грозит до десяти лет лишения свободы, сказал он.

Принцип состязательности

Каждый из адвокатов подсудимых снова упрекнул суд в том, что им не было предоставлено возможности напрямую задать вопросы свидетелям и потерпевшим, несмотря на постановление суда об их приводе на слушание. Защитники обвинили прокуроров в том, что те преследуют личные интересы в деле и не хотят докопаться до истины.

Адвокат Джумбера Авидзба Нина Ванача сказала, что на протяжении всего судебного разбирательства был нарушен принцип состязательности.

"По факту видим, что сторона защиты все время лишалась права задавать вопросы потерпевшим по данному уголовному делу, и сторона обвинения почему-то считает, что оглашения показаний свидетелей и потерпевших вполне достаточно для устранения противоречий, которые возникли в ходе судебного разбирательства", - сказала она.

Ванача удивилась тому, насколько подробно потерпевшая описала некоторых похитителей, учитывая ее сломленное моральное состояние и плохое самочувствие в те дни, когда она удерживалась преступниками. Адвокат также упрекнула следователей в том, что они не провели опознание хотя бы по фотографии ее подзащитного и не установили роль Авидзба в преступлении.

Под давлением

Адвокат Асида Арчелия представляла на процессе интересы подсудимого Ардена Чантурия, который обвиняется в похищении человека и вымогательстве денег в особом крупном размере. Сторона защита отметила, что ее клиент в ходе предварительного следствия дал признательные показания, но впоследствии от них отказался, оговорив себя под давлением со стороны оперативников и руководства МВД.

"На стадии исследований доказательств, которые представила сторона гособвинения, нами была отсмотрена видеозапись, на которой было видно, что на моего подзащитного действительно оказывалось психологическое давление. Также было видно, что во время допроса моего подзащитного присутствовали люди, не имевшие права там находиться. В связи с этим я считаю, что показания моего подзащитного нашли свое подтверждение", - сказала Арчелия.

Она добавила, что ее клиент не состоит ни в каких отношениях с остальными подсудимыми. С некоторыми из них он даже не был знаком до ареста. Этот факт, уверена адвокат, не позволяет предъявить Чантурия обвинение в преступлении, совершенном группой лиц.

Противоречия

Клиент адвоката Темура Тапагуа Алхас Дзидзария обвиняется в четырех преступлениях. В одном из них подсудимый признался – в незаконном хранении пистолета Макарова, подаренного покойным Дмитрием Озган. Это оружие было изъято у него в ходе досмотра на посту ГАИ в Мюссере 25 марта 2018 года.

Доказательства, на которых построены такие серьезные обвинения, как похищение и убийство, защита назвала противоречивыми. Такими же словами защитники охарактеризовали показания супруги убитого Озган Стеллы Канделаки, назвавшей имена Алхаса Дзидзария и Астамура Дзидзария. По мнению адвоката, одно из противоречий заключается в том, что женщина не могла опознать убегавших с места преступления людей в масках вечером и в плохо освещаемом месте.

Нелогичным назвал адвокат Тапагуа и версию следствия о том, что его подзащитный после совершения убийства Озган выбросил автомат в воду Черной речки, а пистолет бросил в нескольких километрах от того места в море.

"По мнению следствия, он заметал следы. То есть, мой подзащитный совершил убийство по улице Тарнава в Новом районе, прошел пешком до села Лыхны, вооруженный автоматом, когда его могли увидеть люди, мог нарваться на рейд мимо проезжающей машины. Где здесь логика?" - задался вопросом адвокат.

Адвокат Тариел Парулуа обратил внимание на некоторые неточности и неоднозначные, по его мнению, показания свидетелей.

"Изначально Канделаки утверждала, что никого не узнала, так как было темно и преступники были в масках. Спустя шесть месяцев после убийства мужа она была повторно допрошена и на этот раз она сказала, что преступников было трое, и со спины может опознать их, если они будут представлены на опознание. При этом никакой боязни за свою жизнь она не высказывала, но тем не менее опознание проведено следствием не было. В третий раз, уже 22 июня 2018 года, Канделаки на допросе заявляет, что двоих из преступников она знает, но сомневается, стоит ли ей об этом говорить. Эти показания даны за семь дней до установки прослушивания ее телефона, о чем она, без сомнения, знала и была проинструктирована оперативниками", - заявил Парулуа.

По его словам, следствие настаивает на том, что братья Дзидзария убили Озган, оскорбившись отказом делиться деньгами за выкуп от семьи Дочия. Адвокат задался вопросом, если все так, почему их не оскорбило то, что Геннадий Блаб без их ведома освободил Ирину Дочия, и почему не убили и его. Более того, продолжил Парулуа, установлено, что за месяц до убийства Озган, последний подарил Алхасу Дзидзария пистолет системы Макарова, который изъяли у него при досмотре.

"Согласно версии следствия, Дзидзария выбросил пистолет в море, а автомат в реку. Получается, что у Алхаса в момент убийства было два пистолета? Почему в таком случае он не выбросил и второй пистолет? Почему пистолет в море, а автомат в реку? Не выяснено и никто не хотел это выяснить", - сказал адвокат.

Адвокат Иван Зарандия выразил надежду на то, что справедливость восторжествует, несмотря на отсутствие возможности опросить свидетелей.

Слово подсудимых

После прения сторон слово было предоставлено подсудимым, которые заявили о своей невиновности. Обвиняемый Алхас Дзидзария произнес эмоциональную речь и рассказал о том, что провел в изоляторе 44 дня, где ему было, по его словам, не сладко. При всем этом, добавил подсудимый, он не стал брать на себя чужое преступление. Дзидзария также выразил непонимание, как можно судить человека на основании неподтвержденных слов некоторых людей. Он сказал, что во время следствия его никто не допрашивал, кроме министра внутренних дел.

"Допустим, я преступник. Значит, ко мне тоже преступные действия можно применять? Хотя, мы все знаем, что недавно человека забили, и он умер. Никто за это не наказан. Я надеюсь, ваша честь, что вы будете объективно нас судить. Это моя человеческая просьба", - обратился к суду Дзидзария.

Председательствующая на процесс судья Мимоза Цушба предоставила право реплики сторонам судебного разбирательства. Обвинители парировали многие доводы защиты своими данными и фактами, что привело к горячим дискуссиям. Следующее заседание, где суд предоставит последнее слово обвиняемым, состоится 20 января в 11:00.

Дело о похищении секретаря политсовета партии "Единая Абхазия" Ирины Дочия и убийстве одного из ее похитителей вызвало широкий общественный резонанс в республике.

Прения сторон по уголовному делу о похищении жительницы Сухума Ирины Дочия и убийстве жителя Гудауты Дмитрия Озган начались в Верховном суде Абхазии в четверг 16 января. В первый день прений судья Верховного суда Мимоза Цушба заслушала материалы уголовного дела и показания потерпевших, а также свидетелей, которые зачитала сторона обвинения - прокуроры Надина Мукба и Эльвия Хазириши.

Бадри Есиава, Sputnik.

Справки

Согласно версии следствия, похищение Ирины Дочия в июле 2016 года с целью вымогательства полутора миллионов евро, совершили Алхас Дзидзария, Генадий Блаб, Арден Чантурия, Джумбер Авидзба и Дмитрий Озган. Озган был убит в ноябре 2017 года.

Обвинение настаивает на том, что убийство было совершено Алхасом Дзидзария по предварительному сговору с Астамуром Дзидзария. Мотивом преступления, по мнению прокуроров, стали деньги, полученные от семьи похищенной Ирины Дочия.

Адвокаты обвиняемых выразили возмущение тем, что уже около шести месяцев им не предоставляется возможность самим задать вопросы свидетелям и потерпевшим, некоторые из которых не посещают слушания, ссылаясь на состояние здоровья.

Они также высказали сомнения по поводу подлинности и обоснованности медицинских справок, предоставляемых суду от одной из свидетелей по делу об убийстве Озган – Людмилы Тарба, чья дочь Стелла Канделаки была супругой убитого Дмитрия Озган. Адвокаты обвиняемых высказались против оглашения ее показаний в ходе судебного разбирательства.

"Где похищенная Дочия? Где потерпевшая Канделаки, у которой мужа убили? Как можно рассматривать уголовное дело, где не присутствуют потерпевшие?", - сказал один из адвокатов.

Защитник также заявил, что суд бездействует, вместо того, чтобы принудить свидетелей дать показания в присутствии всех сторон дела.

Такую позицию прокуроры назвали неуместной, заявив, в свою очередь, что предоставленные справки объективно отражают физическое состояние свидетеля. Выслушав мнения сторон, судья Цушба приобщила медсправку к делу.

Сорок четыре дня плена

Согласно материалам уголовного дела, Ирина Дочия была похищена поздно ночью 2 июля, когда она возвращалась домой с выпускного бала сына своей подруги из ресторана "Эрцаху" в Сухуме. Когда она подъехала к дому, двое мужчин в масках схватили ее, нанесли несколько ударов рукой, силой посадили в машину и увезли в неизвестном направлении.

В общей сложности ее удерживали в разных местах 44 дня. По версии следствия, все это время она находилась в частных домовладениях семьи Джения в Ачандаре и семьи Авидзба в Калдахуара.

Доверенными лицам Ирины Дочия и ее отца Руслана Дочия выступают юристы Елена Перепечонова и Давид Каджая. Они зачитали подробные показания потерпевшей о том, что с ней происходило и в каких условиях ее содержали похитители.

"Помещение было размером примерно пять на шесть метров. Форточка располагалась на уровне моего роста, возможно, чуть выше. Вдоль другой стены, через крышу наружу выходила какая-то труба небольшого диаметра, через отверстие которого в период дождей в помещение попадала вода. Я, будучи обессиленной и пристегнутой на цепь, была вынуждена лежать на мокром бетонном полу. Внутри стояли поломанное деревянное кресло, обшитое тканью, с двумя или тремя ножками, маленький журнальный столик и ведро, в которое я справляла нужду", - зачитала отрывок из показаний Дочия ее доверенное лицо Перепечонова.

Она также добавила, что согласно показаниям Дочия, кормили ее черствым или плесневелым хлебом, изредка давали теплую воду. По несколько суток она сидела в душном, пропахшем и темном помещении, от чего испытывала страх.

Прокуратура просит 20 лет

По словам представителей потерпевшей стороны Ирине Дочия все же удалось договориться с одним из похитителей и уговорить его отпустить за выкуп в размере двух миллионов рублей, так как полтора миллиона евро непосильная сумма для ее семьи. Ее посадили в такси на Лыхнынском перекрестке и отправили домой с условием, что деньги будут переданы в срок, иначе она пострадает.

"Ирина была освобождена Геннадием Блабб с условием выплаты двух миллионов рублей. Допрошены люди, которые непосредственно участвовали в передаче денег похитителям в Сочи", - сказала Перепечонова.

Она также добавила, что мельчайшие детали, которые описывает Дочия в своих показаниях, не могут быть выдуманы и попытки обвинить ее в инсценировке своего похищения, не обоснованы.

Прокуроры попросили суд признать виновными обвиняемых и лишить их свободы сроком от десяти до 20 лет с конфискацией имущества в отдельно взятом случае.

Следующее судебное слушание, где выскажется сторона защиты, состоится в Верховном суде в пятницу 17 января в 15:00.

В Абхазии в самом разгаре путина, которая, как обычно, сопровождается многочисленными нарушениями. Рыбу ловят хищническими способами, в неположенных местах, не обращая внимания на нормы вылова. Незаконный и бесконтрольный лов безвозвратно разрушает экологию абхазской акватории и наносит невосполнимый вред популяциям разных видов рыб. О ситуации рассказывает председатель Федерации рыболовно-охотничьего спорта Республики Абхазия Альберт Бондаренко.

Елена Заводская: Альберт, в последние дни я вижу ваши возмущенные посты в «Фейсбуке» о нарушениях при вылове рыбы. Расскажите, пожалуйста, что у нас происходит и что именно вызывает у вас такую озабоченность?

Альберт Бондаренко: Хотелось бы обратить внимание на те квоты, которые государство выдает заводам и кораблям для вылова рыбы. Каждый год собирается сессия, на которой присутствуют представители экологических служб России, Абхазии, Минсельхоза. Они занимаются выдачей квот и разработкой тех мер, которые могут препятствовать незаконным видам лова. В первую очередь это касается квот. Азово-Черноморский НИИ вместе с московским НИИ каждый год рекомендуют определенное количество к вылову, так как каждый год на территории черноморского побережья находится определенное стадо хамсы.

В прошлом году было рекомендовано 20 с небольшим тысяч тонн, но наше правительство разрешило сначала выловить 27 тысяч тонн, так как предоставлялась информация, что на нашем побережье находится стадо размером около 120 тысяч тонн. Это соответствует международным законам, которые говорят, что нельзя вылавливать больше 25% из общего стада, чтобы его не травмировать, чтобы оно в будущем не уменьшалось, а пополнялось или хотя бы оставалось на таком же уровне.

В итоге, в течение хамсовой путины – 4-5 месяцев – наше правительство увеличивало квоту с 20-ти с лишним до 70 тысяч тонн. Т.е. наше правительство решило выловить 2/3 стада, которое существует. Мы тем самым уничтожаем наши биологические ресурсы. Я уже не говорю о том, что вылавливается не только хамса. Хамса – это та рыба, под которой стоит вся хищная рыба, которая питается ею. Я не говорю о краснокнижных видах рыбы – это тот же самый черноморский лосось – кунджа, который также вылавливается кораблями. В прилове он всегда есть, и никто никогда его за борт не выбросит.

Е. З.: Такая ситуация, как вы сказали, была с квотами в прошлую путину. А что у нас с квотами в нынешнем году?

А. Б.: В этом году разрешили около 30 тысяч тонн, хотя Азово-Черноморский НИИ сказал, что стадо объемом 110 тысяч тонн максимально пришло со стороны Грузии, Турции и со стороны России. Есть неподтвержденные данные, что автоматически эта квота будет увеличена в январе или феврале, потому что эти квоты, выданные осенью, уже практически все выбраны. По словам того же Савелия Читанава (главный эколог Абхазии), других министров, а также Романа Дбар (директор НИИ экологии), за все эти годы ни один эколог не присутствовал ни при погрузке, ни при выгрузке рыбы – ни на заводах, ни на кораблях. Никто не контролирует количество выловленной рыбы, которая отгружается на эти заводы, поэтому мы не можем сказать, было выловлено 20 или 70 тысяч тонн. Возможно, было выловлено и 100-120 тысяч тонн. Это все неподконтрольно.

Е. З.: А как у нас производится лов рыбы рыболовецкими сейнерами? Одни говорят, что они разрушают экологию дна, что приводит к исчезновению рыбы, потому что ей нечем кормиться; другие говорят о том, что лов рыбы производится безопасно, кошельковыми неводами, и никакого ущерба дну они не причиняют. Если можно, поясните этот вопрос.

А. Б.: Нам все говорят, что они ловят кошельковыми неводами. Да, тралы запрещены, тралов у них нет. Трал сгребает со дна все, что можно, уничтожая его микрофлору. Но кошельковый невод бывает и 100, и 150, и 200 метров в высоту. В тех местах, где ловят эти корабли, глубины не более ста метров. В основном у нас хамса приходит в гудаутскую, пицундскую и гагрскую бухты. Соответственно, когда этот кошельковый невод опускается, он опускается до дна и сгребает все дно, забирая всю рыбу, которая находится у дна, и вся микрофлора дна уничтожается. Поэтому мы видим каждый год уничтожение наших водных биологических ресурсов: рыбы становится все меньше, видовой состав становится меньше и размер рыбы, соответственно, намного меньше. Почему все рыбаки и рыболовы жалуются? Поверьте, кому как ни нам в федерации знать, когда нам звонят из всех городов и жалуются: Что с рыбой? Что происходит?

Е. З.: Ясно. А что говорят наши законы: где и как могут ловить рыбу корабли?

А. Б.: У нас закрыта 500-метровая зона от берега, т.е. корабли не могут подходить ближе 500 метров и вылавливать рыбу. Но у нас десятки, если уже не сотни за эти три-четыре года нарушений, которые зафиксированы на фото- и видеоаппартуру с использованием лазерного дальномера. Мы показывали и доказывали, что такие нарушения есть. Корабли выплачивают за нарушения три-четыре тысячи рублей штрафа, но это – капля в море. По словам директора завода и одного из капитанов, с которыми мы разговаривали, они не опускают невод, пока на своих сонарах и эхолотах не увидят, что могут поднять не менее десяти тонн рыбы. В разных водах, в разных городах, в разных акваториях у нас глубина разная. Так, в гудаутской акватории в 3-4 км от берега глубины вообще 16-20 метров! В гагрской бухте то же самое, есть места, где глубины 50-60, максимум 70 метров! Поэтому, чтобы они не говорили, они все равно сгребают все с нашего дна и уничтожают всю его микрофлору.

То же самое касается устьев рек, куда они проходят и где они ловят. Есть закон: в шестикилометровой зоне вправо, влево и вглубь от берега и от устья реки ловить нельзя, но они все равно там ловят. И это остается безнаказанным, потому что у нашей Федерации нет такого количества людей и аппаратуры, чтобы успевать фиксировать правонарушения во всех частях нашей необъятной родины.

Есть еще один момент, которого я бы хотел коснуться. У нас еще в советские времена были заповедные зимовальные ямы, где промышленный вылов рыбы был запрещен вообще. Это – Очамчырский район, пицундская и гагрская бухты, куда приходит хамса и другие виды рыбы на зимовку. Они там жируют, откладывают икру и расходятся. Эти зимовальные ямы до сих пор открыты. Но их ни в коем случае нельзя оставлять открытыми для промышленного лова, потому что этим мы уничтожаем всю нашу рыбу!

Е.З.: Альберт, а что со всем этим делать? Как эту ситуацию привести в порядок?

А.Б.: Как с этим бороться? Не знаю. На правительственном уровне или путем изменения законов и подзаконных актов мы пробовали это делать, но это – непробиваемая стена! У нас до сих пор нет закона о рыболовстве, и действует закон о рыболовстве 1960-х годов, в котором прописан штраф за браконьерство – 50 рублей! Новый закон два-три года тому назад по просьбе Романа Дбар в России создали, но наше государство не может заплатить несколько сот тысяч рублей, чтобы нам этот закон выдали, и мы могли его принять. Я общался со многими депутатами, которые готовы его принять, чтобы у нас все было в правовых рамках. А как это еще изменить, не могу вам сказать.

Я уже не говорю о том, что два года назад у нас было три рыбных завода, сейчас у нас их семь. Когда мы были на приеме у премьер-министра пару лет назад, там собрались депутаты, министры, представители заводов, представители общественных организаций. Нас тогда официально заверили, что больше трех заводов не будет, ведь для того, чтобы один завод был рентабельным, ему нужно переработать за хамсовую путину не менее семи тысяч тонн рыбы. Когда у нас семь заводов, им нужно выдать квоту не меньше 49 тысяч тонн. И я не понимаю, где тут логика, если нам рекомендуют квоту не более 27-30 тысяч тонн? Значит, они будут воровать и вылавливать больше. А когда изначально эти квоты выдаются, чтобы общественность и народ не вышли на митинг, их определяют в 27-30 тысяч тонн. Это делается для того, чтобы через месяц увеличить квоту, потом ее еще увеличить, как это делалось в прошлом году: с 27 тысяч тонн подняли до 70-ти.

Эхо Кавказа